![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
antinormanistЗавершаю серию о княжествах самой заметной (не считая Кашмира) историей.
Крупнейшим княжеством Индии был расположенный на плато Декан Хайдарабад с площадью в 223 тысячи кв.км (размером с Великобританию). Проживало там почти 17 миллионов человек, 85 % которых были индуистами и только 13 % - мусульманами. Половина населения – телугу, ещё четверть – маратхи.
Но мусульмане господствовали в армии, полиции, чиновничьем аппарате. Из 132 членов избранной в 1946-м Законодательной ассамблеи только 10 были индуистами.
Из 1765 офицеров армии низама 1268 были мусульманами, 421 – индуистами и 121 – сикхами, христианами и парсами. Среди офицеров армии низама было много арабов и пуштунов, арабом из Хадрамаута был и её командующий Сайед Ахмед эль-Эдрус.
Правил государством низам из династии, основанной одним из генералов Великого Могола Аурангзеба. Полагался ему наивысший, 21-залповый салют.
17-й по счёту низам, Мир Усман Али Хан Бахадур вступил на трон в 1911-м.
Часто встречающееся утверждение, что низам в то время был самым богатым человеком в мире, истине не соответствует. Самым богатым был его давний недруг, махараджа Бароды Пратап Сингх Гаеквар (так его стали звать после перехода в индуизм в 1943-м), с самого начала энергично поддержавший инкорпорацию княжеств в состав Индии.
Но уж точно низам Хайдарабада был самым скупым из богачей мира. Он годами ходил в одном и том же платье, пока оно совершенно не изнашивалось. И всю жизнь ездил на одной машине 1918 года выпуска. Не были ему свойственны и широкие жесты благотворительности. Хотя в ходе прошедшей войны он щедро жертвовал британской армии – целые эскадрильи ВВС и даже один эсминец были построены на его деньги.
Низам проводил политику просвещённого абсолютизма. Строил школы, больницы, дороги. Начальное образование стало обязательным и бесплатным. Однако всё образование шло исключительно на государственном языке – урду.
Хайдарабад полностью обеспечивал себя едой, хлопком, углём и цементом, но вот бензин и соль пришлось завозить из Британской Индии.
Внутри Хайдарабада были заметны три политические силы. С 1938-го действовал Хайдарабадский княжеский конгресс, представлявший интересы индуистского населения и добивавшийся ответственного правительства. Мусульмане объединялись в "Меджлис Иттихад-ул-Мусулмейн". Третьей силой была Компартия, чьи позиции были сильны в Телангане на севере княжества.
В 1946-47-м Конгресс устраивал демонстрации и сатьяграхи за присоединение к Индии, что привело к аресту около 10 тысяч его членов во главе со Свами Раманадом Тиртом. 15 августа 1947-го члены Конгресса попытались вывесить в Хайдарабаде индийские флаги, после чего партия была запрещена.
В то же время "Иттихад-ул-Мусулмейн" радикализировался под руководством своего нового лидера Касима Разви, юриста из Алигарха, одержимого идеей "величия ислама". Под руководством Разви была создана полувоенная организация разакаров, чьи члены маршировали по Хайдарабаду с ружьями и саблями, скандируя "Свободный Хайдарабад для хайдарабадцев" и "Никаких договоров с Индией".
Вскоре после оглашения плана Раздела, 3 июня 1947 года низам издал фирман, в котором извещал подданных, что не намерен входить в состав Индии или Пакистана, и с 15 августа будет являться независимым правителем, надеясь на статус доминиона. Для достижения своих целей низам нанял одного из известнейших британских юристов той поры, сэра Уолтера Монктона – по слухам, платил тому 90 тысяч гиней в год.
11 июля низам направил делегацию во главе с Монктоном и навабом Чхаттари, главой (диваном) Исполнительного совета в Дели для встречи с вице-королём.
Монктон прямо сказал, что низам рассчитывает на получение статуса независимого доминиона, но если на него будут давить – он присоединится к Пакистану.
Манутбеттен чётко ответил, что никакого статуса доминиона Хайдарабад не получит, и к Пакистану ему присоединиться не позволят. Вице-король велел передать низаму, что "вести разговоры о независимости – не в его интересах" и что "следует учитывать географические факторы, реальность которых абсолютна".
8 августа низам написал вице-королю и изложил подготовленный Монктоном вариант превращения Хайдарабада в "договорное государство" в составе Индии, соглашаясь на передачу Дели внешней политики и обороны (с условием не использования хайдарабадской армии в войне против Пакистана), при сохранении собственной валюты и таможни.
Через месяц хайдарабадская делегация прибыла на новые переговоры в Дели. Первым делом Маунтбеттен поинтересовался у делегатов причинами закупки низамом оружия и боеприпасов в Чехословакии на 3 миллиона фунтов.
В октябре уже индийская делегация во главе с Меноном приехала в Хайдарабад. Хайдарабадцы по-прежнему настаивали на заключении договора об ассоциации с Индией, говори о беспокойстве за судьбу мусульманского меньшинства.
Монктон обеспечил своего клиента поддержкой со стороны британских консерваторов. Он направил их лидерам письма, в которых сравнивал "силовую политику" Конгресса с методами Гитлера и Муссолини. Маунтбеттен же, во всём поддерживая Неру и Пателя, по мнению Монктона "позорно предаёт наших старых друзей и союзников".
Призыв Монктона вызвал благоприятный отклик. У тори стало популярно сравнивать Хайдарабад с Польшей или Австрией (почему-то про Чехословакию не вспоминали :)), а Конгресс – с нацистской Германией. Даже Черчилль прервал своё долгое молчание по поводу Индии, заявив в парламенте, что Британия обязана поддержать стремление Хайдарабада к независимости.
Правда, Маунтбеттен и индийские власти отреагировали адекватно – благодаря их шагам немалая часть британцев воспринимала противостояние Индии и Хайдарабада как столкновение демократии с авторитаризмом.
Полную поддержку низаму выразил и Джинна, написав Маунтбеттену, что если Конгресс посягнёт на "старейшую мусульманскую династию в Хиндустане", "все миллионы мусульман, как один, встанут на её защиту".
С такой поддержкой низам ужесточил свою позицию.
На рассвете 27 октября многотысячные толпы сторонников "Иттихад-ул-Мусулмейн", возбуждённые сообщениями о начале войны в Кашмире, разгромили дома наваба Чхаттари и других членов делегации, обвиняя их в предательстве. Полиция не вмешивалась, низам после обеда принял делегацию во главе с Касимом Разви, обещал им, что Хайдарабад не повторит судьбу Кашмира.
7 ноября низам отправил в отставку Исполнительный совет. Новым главой (диваном), по совету Джинны, был назначен Мир Лайк Али, крупный бизнесмен и давний соратник Джинны. Хотя для вида в новое правительство и были включены несколько индуистов, гораздо важнее, что туда же вошли и Касим Разви со своими сторонниками.
В конце ноября именно Разви во главе делегации приехал в Дели на новый переговоры. Начал он их с того, что Хайдарабад никогда не откажется от независимости, и что индусы счастливы жить под властью низама. И добавил, что лучше погибнуть с мечом в руках, чем с ручкой.
Говорить было не о чем, и 29 ноября был подписан документ из 5-ти пунктов, на один год сохраняющий отношения между Дели и Хайдарабадом в статусе времён Раджа.
Индия назначила в Хайдарабад своего генерального агента Канаялала М.Мунши, близкого соратника Пателя.
Долгие месяцы продолжался обмен письмами, встречи делегаций, Лайк Али чуть ли не каждый месяц ездил в Дели. Но результатов никаких.
Тем временем Хайдарабад укреплял отношения с Пакистаном. В декабре 1947-го низам предоставил ему займ, который пошёл на вооружение пакистанской армии. В Карачи было отрыто представительство Хайдарабада под видом "офиса по связи с общественностью". Лайк Али регулярно под предлогом "возврата кредита" летал в Карачи – в Хайдарабаде был свой аэропорт и своя гражданская авиакомпания, у которой было несколько "Дакот".
В марте 1948-го численность разакаров достигла 200 тысяч. Каждый разакар клялся Аллахом "сражаться до последнего за мусульманское владычество в Деккане".
Подогревали их горячие речи Касима Разви, которого в апреле 1948-го интервьюировавший его корреспондент "Таймс" описал как "фанатичного демагога, наделённого организаторским даром".
Разви называл себя лидером мусульман Индии, сравнивал себя с Джинной – собственно интервью он давал под портретом Каид-и-Аземы в своём кабинете. Он признал, что регулярно консультируется с Джинной. "Мы не допустим, чтобы брахманы и бания (каста Махатмы) правили здесь".
К слову, в том же интервью Разви есть и такие интересные слова: "Везде, где мусульмане притесняются – мы всегда будем на их стороне. Это касается, в первую очередь, Палестины".
В одной из речей Разви сказал, что если правительство Индии пойдёт на применение силы, то кровь индуистов зальёт всё княжество. В другой назвал разакаров авангардом, что освободит мусульман Индии.
Радио Хайдарабада нагнетало националистическую истерию. Убеждало, что экономическая блокада против Хайдарабада будет неэффективной, поскольку ещё несколько месяцев – и княжество твёрдо встанет на ноги. Что по всему миру всё больше людей солидаризируются с борьбой Хайдарабада за свои права. И что в случае войны десятки тысяч пуштунов устремятся на помощь Хайдарабаду.
В начале апреля Разви устроил в Хайдарабаде "Неделю оружия" с парадами разакаров. Индийские газеты украсили фотографии Разви во главе колонн разакаров, с Кораном в одной руке и саблей в другом. И его заявлениями вроде "45 миллионов мусульман внутри Индийского Союза являются нашей пятой колонной".
Войдя в раж, Разви уже совершенно утрачивал чувство реальности. Обещал в ближайшем будущем омыть ноги в Бенгальском заливе и поднять флаг Хайдарабада над Красным фортом в Дели.
Правда и у низама с чувством реальности было не лучше. Он был абсолютно уверен, что Индия не пойдёт на силовую акцию, когда её руки связаны Кашмиром и другими проблемами. Мунши писал в Дели, что независимость стала для низама "идеей фикс", а правительство Индии он именовал не иначе, чем "делийскими подлецами".
На его позицию повлияло и совершенное 4 декабря 1947-го покушение – около дворца в машину низама бросил бомбу Нараян Рао Павар, член "Арья самадж". Низам не пострадал.
В ряде районов княжества, прежде всего в дистриктах Джална, Аурангабад, Парбхани и Нандед, разакары, подмяв полицию, установили режим террора против индуистов – убивали брахманов, насиловали женщин, разоряли индуистские святилища.
В знак протеста ушёл в отставку последний индуист-член Исполнительного совета Дж.В.Джоши.
В своём прошении об отставке Джоши обратил внимание на сформировавшийся союз разакаров с коммунистами: "В 1943-м низам запретил Компартию в штате. Ныне этот запрет не действует. Повсюду открыто разгуливают коммунисты с оружием в руках… Нигде на субконтиненте они не чуствуют себя настолько вольготно, как в нашем княжестве".
Компартия была запрещена в Хайдарабаде в 1943-м, но после прихода к власти Лайк Али, в ноябре 1947 запрет был снят. Коммунисты начали действовать вполне легально, их боевые отряды стали союзниками разакаров.
Наиболее активны коммунисты были в дистриктах Налгода и Варангал. В Налгонде они полностью прекратили дорожное сообщение и связь. Коммунисты установили собственную систему власти, сформировали военные дружины, в которые были вовлечены женщины и дети. Сжигали дома и устраивали казни по приговорам "народных судов".
Разакары и коммунисты активно действовали в пограничных районах. Как сказал главный министр Мадраса на встрече в МВД Индии 21 февраля 1948-го, в пограничных районах его провинции индийской власти нет – "днём правят разакары, а ночью – коммунисты". Разакары регулярно нападали и на проходившие через княжество пассажирские поезда Мадрас-Бомбей, убивая индуистов.
Началось бегство индуистов из Хайдарабада. Со своей стороны, Лайк Али предпринимал шаги по заманиванию мусульман Южной и Центральной Индии, не затронутых "обменом населения", к переезду в Хайдарабад, надеясь со временем изменить демографический баланс в княжестве.
Ситуация накалялась.
Крупнейшим княжеством Индии был расположенный на плато Декан Хайдарабад с площадью в 223 тысячи кв.км (размером с Великобританию). Проживало там почти 17 миллионов человек, 85 % которых были индуистами и только 13 % - мусульманами. Половина населения – телугу, ещё четверть – маратхи.
Но мусульмане господствовали в армии, полиции, чиновничьем аппарате. Из 132 членов избранной в 1946-м Законодательной ассамблеи только 10 были индуистами.
Из 1765 офицеров армии низама 1268 были мусульманами, 421 – индуистами и 121 – сикхами, христианами и парсами. Среди офицеров армии низама было много арабов и пуштунов, арабом из Хадрамаута был и её командующий Сайед Ахмед эль-Эдрус.
Правил государством низам из династии, основанной одним из генералов Великого Могола Аурангзеба. Полагался ему наивысший, 21-залповый салют.
17-й по счёту низам, Мир Усман Али Хан Бахадур вступил на трон в 1911-м.
Часто встречающееся утверждение, что низам в то время был самым богатым человеком в мире, истине не соответствует. Самым богатым был его давний недруг, махараджа Бароды Пратап Сингх Гаеквар (так его стали звать после перехода в индуизм в 1943-м), с самого начала энергично поддержавший инкорпорацию княжеств в состав Индии.
Но уж точно низам Хайдарабада был самым скупым из богачей мира. Он годами ходил в одном и том же платье, пока оно совершенно не изнашивалось. И всю жизнь ездил на одной машине 1918 года выпуска. Не были ему свойственны и широкие жесты благотворительности. Хотя в ходе прошедшей войны он щедро жертвовал британской армии – целые эскадрильи ВВС и даже один эсминец были построены на его деньги.
Низам проводил политику просвещённого абсолютизма. Строил школы, больницы, дороги. Начальное образование стало обязательным и бесплатным. Однако всё образование шло исключительно на государственном языке – урду.
Хайдарабад полностью обеспечивал себя едой, хлопком, углём и цементом, но вот бензин и соль пришлось завозить из Британской Индии.
Внутри Хайдарабада были заметны три политические силы. С 1938-го действовал Хайдарабадский княжеский конгресс, представлявший интересы индуистского населения и добивавшийся ответственного правительства. Мусульмане объединялись в "Меджлис Иттихад-ул-Мусулмейн". Третьей силой была Компартия, чьи позиции были сильны в Телангане на севере княжества.
В 1946-47-м Конгресс устраивал демонстрации и сатьяграхи за присоединение к Индии, что привело к аресту около 10 тысяч его членов во главе со Свами Раманадом Тиртом. 15 августа 1947-го члены Конгресса попытались вывесить в Хайдарабаде индийские флаги, после чего партия была запрещена.
В то же время "Иттихад-ул-Мусулмейн" радикализировался под руководством своего нового лидера Касима Разви, юриста из Алигарха, одержимого идеей "величия ислама". Под руководством Разви была создана полувоенная организация разакаров, чьи члены маршировали по Хайдарабаду с ружьями и саблями, скандируя "Свободный Хайдарабад для хайдарабадцев" и "Никаких договоров с Индией".
Вскоре после оглашения плана Раздела, 3 июня 1947 года низам издал фирман, в котором извещал подданных, что не намерен входить в состав Индии или Пакистана, и с 15 августа будет являться независимым правителем, надеясь на статус доминиона. Для достижения своих целей низам нанял одного из известнейших британских юристов той поры, сэра Уолтера Монктона – по слухам, платил тому 90 тысяч гиней в год.
11 июля низам направил делегацию во главе с Монктоном и навабом Чхаттари, главой (диваном) Исполнительного совета в Дели для встречи с вице-королём.
Монктон прямо сказал, что низам рассчитывает на получение статуса независимого доминиона, но если на него будут давить – он присоединится к Пакистану.
Манутбеттен чётко ответил, что никакого статуса доминиона Хайдарабад не получит, и к Пакистану ему присоединиться не позволят. Вице-король велел передать низаму, что "вести разговоры о независимости – не в его интересах" и что "следует учитывать географические факторы, реальность которых абсолютна".
8 августа низам написал вице-королю и изложил подготовленный Монктоном вариант превращения Хайдарабада в "договорное государство" в составе Индии, соглашаясь на передачу Дели внешней политики и обороны (с условием не использования хайдарабадской армии в войне против Пакистана), при сохранении собственной валюты и таможни.
Через месяц хайдарабадская делегация прибыла на новые переговоры в Дели. Первым делом Маунтбеттен поинтересовался у делегатов причинами закупки низамом оружия и боеприпасов в Чехословакии на 3 миллиона фунтов.
В октябре уже индийская делегация во главе с Меноном приехала в Хайдарабад. Хайдарабадцы по-прежнему настаивали на заключении договора об ассоциации с Индией, говори о беспокойстве за судьбу мусульманского меньшинства.
Монктон обеспечил своего клиента поддержкой со стороны британских консерваторов. Он направил их лидерам письма, в которых сравнивал "силовую политику" Конгресса с методами Гитлера и Муссолини. Маунтбеттен же, во всём поддерживая Неру и Пателя, по мнению Монктона "позорно предаёт наших старых друзей и союзников".
Призыв Монктона вызвал благоприятный отклик. У тори стало популярно сравнивать Хайдарабад с Польшей или Австрией (почему-то про Чехословакию не вспоминали :)), а Конгресс – с нацистской Германией. Даже Черчилль прервал своё долгое молчание по поводу Индии, заявив в парламенте, что Британия обязана поддержать стремление Хайдарабада к независимости.
Правда, Маунтбеттен и индийские власти отреагировали адекватно – благодаря их шагам немалая часть британцев воспринимала противостояние Индии и Хайдарабада как столкновение демократии с авторитаризмом.
Полную поддержку низаму выразил и Джинна, написав Маунтбеттену, что если Конгресс посягнёт на "старейшую мусульманскую династию в Хиндустане", "все миллионы мусульман, как один, встанут на её защиту".
С такой поддержкой низам ужесточил свою позицию.
На рассвете 27 октября многотысячные толпы сторонников "Иттихад-ул-Мусулмейн", возбуждённые сообщениями о начале войны в Кашмире, разгромили дома наваба Чхаттари и других членов делегации, обвиняя их в предательстве. Полиция не вмешивалась, низам после обеда принял делегацию во главе с Касимом Разви, обещал им, что Хайдарабад не повторит судьбу Кашмира.
7 ноября низам отправил в отставку Исполнительный совет. Новым главой (диваном), по совету Джинны, был назначен Мир Лайк Али, крупный бизнесмен и давний соратник Джинны. Хотя для вида в новое правительство и были включены несколько индуистов, гораздо важнее, что туда же вошли и Касим Разви со своими сторонниками.
В конце ноября именно Разви во главе делегации приехал в Дели на новый переговоры. Начал он их с того, что Хайдарабад никогда не откажется от независимости, и что индусы счастливы жить под властью низама. И добавил, что лучше погибнуть с мечом в руках, чем с ручкой.
Говорить было не о чем, и 29 ноября был подписан документ из 5-ти пунктов, на один год сохраняющий отношения между Дели и Хайдарабадом в статусе времён Раджа.
Индия назначила в Хайдарабад своего генерального агента Канаялала М.Мунши, близкого соратника Пателя.
Долгие месяцы продолжался обмен письмами, встречи делегаций, Лайк Али чуть ли не каждый месяц ездил в Дели. Но результатов никаких.
Тем временем Хайдарабад укреплял отношения с Пакистаном. В декабре 1947-го низам предоставил ему займ, который пошёл на вооружение пакистанской армии. В Карачи было отрыто представительство Хайдарабада под видом "офиса по связи с общественностью". Лайк Али регулярно под предлогом "возврата кредита" летал в Карачи – в Хайдарабаде был свой аэропорт и своя гражданская авиакомпания, у которой было несколько "Дакот".
В марте 1948-го численность разакаров достигла 200 тысяч. Каждый разакар клялся Аллахом "сражаться до последнего за мусульманское владычество в Деккане".
Подогревали их горячие речи Касима Разви, которого в апреле 1948-го интервьюировавший его корреспондент "Таймс" описал как "фанатичного демагога, наделённого организаторским даром".
Разви называл себя лидером мусульман Индии, сравнивал себя с Джинной – собственно интервью он давал под портретом Каид-и-Аземы в своём кабинете. Он признал, что регулярно консультируется с Джинной. "Мы не допустим, чтобы брахманы и бания (каста Махатмы) правили здесь".
К слову, в том же интервью Разви есть и такие интересные слова: "Везде, где мусульмане притесняются – мы всегда будем на их стороне. Это касается, в первую очередь, Палестины".
В одной из речей Разви сказал, что если правительство Индии пойдёт на применение силы, то кровь индуистов зальёт всё княжество. В другой назвал разакаров авангардом, что освободит мусульман Индии.
Радио Хайдарабада нагнетало националистическую истерию. Убеждало, что экономическая блокада против Хайдарабада будет неэффективной, поскольку ещё несколько месяцев – и княжество твёрдо встанет на ноги. Что по всему миру всё больше людей солидаризируются с борьбой Хайдарабада за свои права. И что в случае войны десятки тысяч пуштунов устремятся на помощь Хайдарабаду.
В начале апреля Разви устроил в Хайдарабаде "Неделю оружия" с парадами разакаров. Индийские газеты украсили фотографии Разви во главе колонн разакаров, с Кораном в одной руке и саблей в другом. И его заявлениями вроде "45 миллионов мусульман внутри Индийского Союза являются нашей пятой колонной".
Войдя в раж, Разви уже совершенно утрачивал чувство реальности. Обещал в ближайшем будущем омыть ноги в Бенгальском заливе и поднять флаг Хайдарабада над Красным фортом в Дели.
Правда и у низама с чувством реальности было не лучше. Он был абсолютно уверен, что Индия не пойдёт на силовую акцию, когда её руки связаны Кашмиром и другими проблемами. Мунши писал в Дели, что независимость стала для низама "идеей фикс", а правительство Индии он именовал не иначе, чем "делийскими подлецами".
На его позицию повлияло и совершенное 4 декабря 1947-го покушение – около дворца в машину низама бросил бомбу Нараян Рао Павар, член "Арья самадж". Низам не пострадал.
В ряде районов княжества, прежде всего в дистриктах Джална, Аурангабад, Парбхани и Нандед, разакары, подмяв полицию, установили режим террора против индуистов – убивали брахманов, насиловали женщин, разоряли индуистские святилища.
В знак протеста ушёл в отставку последний индуист-член Исполнительного совета Дж.В.Джоши.
В своём прошении об отставке Джоши обратил внимание на сформировавшийся союз разакаров с коммунистами: "В 1943-м низам запретил Компартию в штате. Ныне этот запрет не действует. Повсюду открыто разгуливают коммунисты с оружием в руках… Нигде на субконтиненте они не чуствуют себя настолько вольготно, как в нашем княжестве".
Компартия была запрещена в Хайдарабаде в 1943-м, но после прихода к власти Лайк Али, в ноябре 1947 запрет был снят. Коммунисты начали действовать вполне легально, их боевые отряды стали союзниками разакаров.
Наиболее активны коммунисты были в дистриктах Налгода и Варангал. В Налгонде они полностью прекратили дорожное сообщение и связь. Коммунисты установили собственную систему власти, сформировали военные дружины, в которые были вовлечены женщины и дети. Сжигали дома и устраивали казни по приговорам "народных судов".
Разакары и коммунисты активно действовали в пограничных районах. Как сказал главный министр Мадраса на встрече в МВД Индии 21 февраля 1948-го, в пограничных районах его провинции индийской власти нет – "днём правят разакары, а ночью – коммунисты". Разакары регулярно нападали и на проходившие через княжество пассажирские поезда Мадрас-Бомбей, убивая индуистов.
Началось бегство индуистов из Хайдарабада. Со своей стороны, Лайк Али предпринимал шаги по заманиванию мусульман Южной и Центральной Индии, не затронутых "обменом населения", к переезду в Хайдарабад, надеясь со временем изменить демографический баланс в княжестве.
Ситуация накалялась.
